Название: Его лицо (название пока такое, я еще не определился).
Автор: Мольер
Рейтинг: NC-17
Жанр: ориджинал, частично будет повествование от 1ого лица (POV), ангст, фэнтези
Краткое содержание: этот мир отличается от нашего современного...практически всем. Здесь мы видим фэнтези-средневековье с удивительными магическими и не магическими тварями, многобожием, процветающими и не очень королевствами, и людьми, которые, по идее, просто не могут столкнуться в действительности...
Варнинг: ничего бдсмного/флеффного, не. Здесь я хотел бы предупредить, что я очееень ленивый. На этом все.
ГЛАВА ПЕРВАЯ. Об окне, выводящем в жизнь, и принцах, не скачущих на белых конях.
Принцесса! Принцесса! – дышит отрывисто, отирая со лба выступивший пот желтым передником. Желтый он, однако, был не от природы: просто кто-то давненько не прохаживался по нему мылом и водой. Я зажмурилась, прикусив нижнюю губу. Служанка, а это была именно она, обежав весь замок и поднявшись в темпе вальса по самой длинной каменной лестнице, ведущей ко мне, теперь нагнулась и оперлась ладонями о колени, все еще пытаясь отдышаться. Это была немолодая женщина, лет пятидесяти, с мутноватыми голубыми глазами, в которых плескалась беспросветная тревога. Кажется, опять за меня. Я вымученно улыбнулась и подняла свои горе-очи от вышивания. На канве было намечено лицо юноши: светлые волосы и темно-карие глаза, улыбка какая-то неуверенная, а у горла виден накрахмаленный белый воротник. Боролась я с этой вышивкой уже несколько месяцев и вовсе не потому, что она была слишком большой: просто я терпеть не могла это лицо, от него мне становилось столь тошно на душе, что впору было изрезать полотнище ножницами и исколоть иглой. Но отец мой очень хотел видеть плоды моих трудов: это был портрет юного принца Чарминга - и посему от этой идеи пришлось отказаться. Наконец, моя престарелая дама очухалась после забега; к ней вернулась эта ужасная манера причитать, и глаза округлились, став большими-большими: - Принцесса! Миленькая! Тут такое рассказали мне! Ах, принцесса, за что ж нам горе-то такое? Как же мы жить будем? И… - и все в этом роде. Она всегда так начинала разговор о беспокоивших ее вещах. Кажется, сейчас был просто дикий перебор с беспокойством. Я поморщилась, лишь из-за хорошего воспитания и любви к мадам не говоря о том, как же сильно меня раздражают ее взмахи руками и визгливые нотки в голосе. Моя улыбка тухла, как тухнет мясо под палящим солнцем. Быстро. Очень быстро, - Так в чем же дело, Маргарет? Скажите, наконец! – мой голос прозвучал мягко, но под конец сорвался: чаша моего терпения напоминает детскую кружку. Маленькую детскую кружку.
- Так вот я и говорю… - и снова много буков. Я, не глядя, отбросила вышивку. Не обладая навыками метания ножей, но обладая «кривыми» руками, я умудрилась закинуть ее в окно. Грязно ругнулась. Очень грязно. Разумеется, мысленно. Служанка остановилась с открытым ртом, с занесенными над головой пухлыми руками: ее седые волосы разметались, а очки странно съехали – если бы я не знала, что что-то стряслось, я бы подумала, что мадам пребывает в экстазе. Но она тут же забыла про творение рук моих: слишком новость ее потрясла – это было видно. И суеверный страх был в ее глазах. У меня начинала болеть голова. – Ближе к делу, Маргарет, пожалуйста, говорите меньше ненужностей, - мой голос уже молил. Она оправила платье и, видимо, сжалилась, потому что произнесла: - Так это… Принцы исчезли, - и смотрит на меня так, будто ее молния поразила. Бровь моя недоверчиво приподнялась. – Как это… так? Быть того не может. Совсем недавно их было пруд-пруди, да и говорили же, что заявился в наши земли этот, - я махнула на окно, будто бы говоря об утерянной вышивке и лице Чарминга на ней, - совсем уж запредельный принц… Вам солгали, милая Маргарет. В это я поверить не могу, - я вновь силилась улыбнуться, только чтобы успокоить мою доверчивую служанку. На самом деле, факт того, что напыщенные мужланы стерлись/были стерты с лица земли меня нисколько не задел. Будь я жестокой, я бы даже порадовалась. Хотя, не знаю, что отличается большей жестокостью в этом случае: радость или безразличие. Впрочем, неважно.
- Но, миленькая, гонец сказал так! Гонец Его Высочества, вашего отца! Эти малые не могут врать: шастают себе по стране на коняшках да и из нее выбираются, чтоб новости по миру собрать, - она задумалась на несколько секунд, - д о с т о в е р н ы е! – по буквам произнесла она, кажется, на силу это слово вспомнив. Кивнув, я пожала плечами: - Хорошо, допустим, это правда. Почему вы так взбудоражены? Разве…это важно? - мой взгляд устремился в вышеупомянутое и уже порядком истерзанное окно и теперь изучал воробьев, чирикующих о своих воробьиных делах на ближайшем дереве. Служанка встрепенулась и подошла ближе ко мне. От нее запахло потом и лавандой. Ужасное сочетание. Но я промолчала. Я хорошая. Почти.
- Девочка моя, неужели вы не понимаете?! Вам семнадцать лет и это тот возраст, когда девушек в нашем королевстве отдают замуж. Вы принцесса. Вам нужен принц, - я чуть было не вставила свою точку зрения, но вовремя зажала рот рукой и притворно закашляла. – Ой, душенька, с вами все в порядке? – она погладила меня по спине, одновременно притоптывая левой ногой в нетерпении. Я кивнула. Щеки порозовели от смущения. – Так вот. Вам нужен принц…А принца-то! Принца нету. Нигде нету! А если и появится, так только через пяток лет. А вас… моя милая, хорошая девочка, - на глазах ее выступили слезы самого настоящего горя, а нос начал краснеть, - никто! Никто-никто не возьмет замуж! О милостивый Государь, как же это жестоко! Дитя, дитя мое, вы… отчего вы так веселы? Неужели, не поняли меня? Может… - Маргарет пораженно вздыхает, - вы больны?! – но прежде, чем в голове у нее начался лихорадочный мыслительный процесс (а во время него она бы извлекла еще кучу жужжащих, словно пчелы, фраз), я прикрыла ее губы обеими руками, машинально пристав. Мои глаза расширились в ужасе. Мне сразу в голову пришло много-много мыслей, слов, которые я могла бы предложить Маргарет, как рыбак рыбке - наживку. Тех слов, на которые служанка должна была бы клюнуть и замолчать. Но вместо этого я испугалась, щеки налились ярчайшей краской, а ладони вспотели. Я боялась, что она поймет…– Нет, нет, я вовсе не больна и… ах, - я убрала руки, убедившись, что поток звуков пресечен. Продолжила, пряча взгляд, - Я…мне…очень жаль, что эти принцы исчезли и… - я задержала паузу, подбирая более подходящие слова, и в сердцах выдохнула: - Лучше бы я умерла! – наступила тишина. Она хотела что-то сказать, но челюсти ее сомкнулись, она, смертельно бледная, уставилась на меня. Кажется, все-таки переборщила с драматичностью в голосе. Сказать по правде, я очень нечасто врала, посему имела мало опыта во всех этих тонкостях: смене тона, скрывании настоящих эмоций. Но на нее это подействовало. Она была простовата, посему все принимала за чистую монету, будто ее ничему не научила жизнь в замке. Ну, вы понимаете: все эти интриги придворных и прочее. Просто ей удалось дожить до старости, оставшись наивным неиспорченным ребенком. Мои слова она все-таки расценила по-своему, и я мысленно застонала, когда услышала: - Принцесса, вы, кажется, больны. Я скажу вашему батюшке и позову лекаря, - она провела ладонью по моей щеке и внимательно посмотрела в мои глаза, - кажется, у вас жар, душенька. Вам нужно прилечь, пойдемте же, вставайте, я вам помогу, – но я дойти могла сама. Я не пыталась сопротивляться, уж поверьте, за 17 лет я выучила на зубок: эта женщина становится просто обезумевшей, когда дело касается меня. И если, не дай боже, она думает, что я больна… Ее материнские инстинкты просто танцевали джигу на моем бренном теле! Они хотели отыграться. Я знала, что у нее была дочь – моя ровесница, но по какой-то причине они не видятся и все свое материнское тепло она с удвоенной силой посвящает мне. Отбрыкиваться бессмысленно: это гончая, которая взяла след. Она либо сломает себе шею, продираясь сквозь бурелом за лисицей, либо лисица зависнет перед ловко подвешенным на ее пути куске мяса и попадет в зубы гончей. Надеюсь, понятно, кто есть кто?
Мой отец не пришел – он всегда с пренебрежением относился к моим «девичьим» выходкам, будто зная, когда все всерьез, а когда Маргарет раздувает из мухи слона. За это я его ценила. Две курицы, кудахчущих над ухом, я бы не выдержала. Правда.
Я уже лежала в постели и тоскливо глядела в большое окно. Там ярко светило весеннее солнышко. Мне было жарко, я чуть сдвинула многочисленные одеяла, которыми меня укутала моя неугомонная мадам. Жар стыда за чуть не сказанное и необъясненное давно сошел с моих щек. Был май, и валяться, словно безвольная кукла, я не хотела. Но надо было дождаться врача, чтобы он пришел, сказал Маргарет, что я полностью здорова, дезертировал по-быстрому от ругающейся на его некомпетентность служанку, и я бы пошла прогуляться. Очень хотелось подышать свежим воздухом, да и полумрак, от которого невозможно было избавиться, мне порядком надоел. В моей большой комнате было только одно окно. Свечи зажигались лишь вечером, поэтому практически все время я сидела у окна, когда не гуляла. Оно выходило на рабочий двор, и из него было видно реку, рощицу и пристань. Я любила смотреть на проплывающие мимо лодки, на людей, что спешили по поручениям внизу. Я жила на третьем этаже нашего замка, в его южной части, поэтому всегда наслаждалась обилием солнечных лучей, приходивших ко мне каждый день.
Постучали. Вошел темноволосый мужчина – наш лекарь со своей вечно потрепанной коричневой сумкой и в черном плаще. Он поклонился. За ним осторожно протиснулась моя служанка. Она снова была красная: запыхалась, наверное, бедняжка. Носится со мной, как с сокровищем! Но с другой стороны, я знала, что она не вернется к нашему разговору, по крайней мере, еще день. А день без разговоров о принцах, их белых конях, невозможном блеске шевелюр и прочей принцевой ерунды – это день невиданного счастья! Посему, пусть я буду для нее больной, зато мои уши будут защищены.
Конечно, он сказал, что я здорова, лишь потрогав мой лоб, осмотрев рот и белки глаз. – Но, принцесса, вам нужен свежий воздух и покой. То есть, желательно, чтобы вас сопровождала лишь служанка, а не толпа народу, как бывает обычно, -мгновение ликуя, моя улыбка померкла: люблю общаться и смотреть на людей, кем бы они ни были. Мне сложно жить без общения. Но, конечно, я не такая балаболка, как Маргарет. В общем-то, все зависит от моего настроения. К счастью, я могу приказать людям уйти, когда этого настроения нет, и остаться, когда оно есть. Мне не хотелось идти с ней, но я знала, что из двух зол всегда выбирают меньшее. Я победно посмотрела в сторону служанки. Он также обернулся к ней. – Миссис Ральф, обеспечьте ей каждодневные прогулки…три раза в день. Утром, днем и вечером- я уже начала вставать с кровати. Пока просто присела и вновь обернулась к окну. Лекарь, быстро взглянув на меня, взял мою мадам под руку и отвел в сторону двери. Его глаза – я видела – были наполнены смутным беспокойством. Но меня будто по щеке ударили: - Вы слышали, Маргарет? Говорят, у нас…кончились принцы, - и сочувственно посмотрел в мою сторону. Он не мельтешил, говорил спокойно. А я, закатив глаза, снова откинулась на подушки. «Ну, вот опять!» - подумалось мне, и вслух застонала от бессилия и непроходимой подлости этого мира. Служанка подбежала ко мне, и все началось заново…
Автор: Мольер
Рейтинг: NC-17
Жанр: ориджинал, частично будет повествование от 1ого лица (POV), ангст, фэнтези
Краткое содержание: этот мир отличается от нашего современного...практически всем. Здесь мы видим фэнтези-средневековье с удивительными магическими и не магическими тварями, многобожием, процветающими и не очень королевствами, и людьми, которые, по идее, просто не могут столкнуться в действительности...
Варнинг: ничего бдсмного/флеффного, не. Здесь я хотел бы предупредить, что я очееень ленивый. На этом все.
ГЛАВА ПЕРВАЯ. Об окне, выводящем в жизнь, и принцах, не скачущих на белых конях.
Принцесса! Принцесса! – дышит отрывисто, отирая со лба выступивший пот желтым передником. Желтый он, однако, был не от природы: просто кто-то давненько не прохаживался по нему мылом и водой. Я зажмурилась, прикусив нижнюю губу. Служанка, а это была именно она, обежав весь замок и поднявшись в темпе вальса по самой длинной каменной лестнице, ведущей ко мне, теперь нагнулась и оперлась ладонями о колени, все еще пытаясь отдышаться. Это была немолодая женщина, лет пятидесяти, с мутноватыми голубыми глазами, в которых плескалась беспросветная тревога. Кажется, опять за меня. Я вымученно улыбнулась и подняла свои горе-очи от вышивания. На канве было намечено лицо юноши: светлые волосы и темно-карие глаза, улыбка какая-то неуверенная, а у горла виден накрахмаленный белый воротник. Боролась я с этой вышивкой уже несколько месяцев и вовсе не потому, что она была слишком большой: просто я терпеть не могла это лицо, от него мне становилось столь тошно на душе, что впору было изрезать полотнище ножницами и исколоть иглой. Но отец мой очень хотел видеть плоды моих трудов: это был портрет юного принца Чарминга - и посему от этой идеи пришлось отказаться. Наконец, моя престарелая дама очухалась после забега; к ней вернулась эта ужасная манера причитать, и глаза округлились, став большими-большими: - Принцесса! Миленькая! Тут такое рассказали мне! Ах, принцесса, за что ж нам горе-то такое? Как же мы жить будем? И… - и все в этом роде. Она всегда так начинала разговор о беспокоивших ее вещах. Кажется, сейчас был просто дикий перебор с беспокойством. Я поморщилась, лишь из-за хорошего воспитания и любви к мадам не говоря о том, как же сильно меня раздражают ее взмахи руками и визгливые нотки в голосе. Моя улыбка тухла, как тухнет мясо под палящим солнцем. Быстро. Очень быстро, - Так в чем же дело, Маргарет? Скажите, наконец! – мой голос прозвучал мягко, но под конец сорвался: чаша моего терпения напоминает детскую кружку. Маленькую детскую кружку.
- Так вот я и говорю… - и снова много буков. Я, не глядя, отбросила вышивку. Не обладая навыками метания ножей, но обладая «кривыми» руками, я умудрилась закинуть ее в окно. Грязно ругнулась. Очень грязно. Разумеется, мысленно. Служанка остановилась с открытым ртом, с занесенными над головой пухлыми руками: ее седые волосы разметались, а очки странно съехали – если бы я не знала, что что-то стряслось, я бы подумала, что мадам пребывает в экстазе. Но она тут же забыла про творение рук моих: слишком новость ее потрясла – это было видно. И суеверный страх был в ее глазах. У меня начинала болеть голова. – Ближе к делу, Маргарет, пожалуйста, говорите меньше ненужностей, - мой голос уже молил. Она оправила платье и, видимо, сжалилась, потому что произнесла: - Так это… Принцы исчезли, - и смотрит на меня так, будто ее молния поразила. Бровь моя недоверчиво приподнялась. – Как это… так? Быть того не может. Совсем недавно их было пруд-пруди, да и говорили же, что заявился в наши земли этот, - я махнула на окно, будто бы говоря об утерянной вышивке и лице Чарминга на ней, - совсем уж запредельный принц… Вам солгали, милая Маргарет. В это я поверить не могу, - я вновь силилась улыбнуться, только чтобы успокоить мою доверчивую служанку. На самом деле, факт того, что напыщенные мужланы стерлись/были стерты с лица земли меня нисколько не задел. Будь я жестокой, я бы даже порадовалась. Хотя, не знаю, что отличается большей жестокостью в этом случае: радость или безразличие. Впрочем, неважно.
- Но, миленькая, гонец сказал так! Гонец Его Высочества, вашего отца! Эти малые не могут врать: шастают себе по стране на коняшках да и из нее выбираются, чтоб новости по миру собрать, - она задумалась на несколько секунд, - д о с т о в е р н ы е! – по буквам произнесла она, кажется, на силу это слово вспомнив. Кивнув, я пожала плечами: - Хорошо, допустим, это правда. Почему вы так взбудоражены? Разве…это важно? - мой взгляд устремился в вышеупомянутое и уже порядком истерзанное окно и теперь изучал воробьев, чирикующих о своих воробьиных делах на ближайшем дереве. Служанка встрепенулась и подошла ближе ко мне. От нее запахло потом и лавандой. Ужасное сочетание. Но я промолчала. Я хорошая. Почти.
- Девочка моя, неужели вы не понимаете?! Вам семнадцать лет и это тот возраст, когда девушек в нашем королевстве отдают замуж. Вы принцесса. Вам нужен принц, - я чуть было не вставила свою точку зрения, но вовремя зажала рот рукой и притворно закашляла. – Ой, душенька, с вами все в порядке? – она погладила меня по спине, одновременно притоптывая левой ногой в нетерпении. Я кивнула. Щеки порозовели от смущения. – Так вот. Вам нужен принц…А принца-то! Принца нету. Нигде нету! А если и появится, так только через пяток лет. А вас… моя милая, хорошая девочка, - на глазах ее выступили слезы самого настоящего горя, а нос начал краснеть, - никто! Никто-никто не возьмет замуж! О милостивый Государь, как же это жестоко! Дитя, дитя мое, вы… отчего вы так веселы? Неужели, не поняли меня? Может… - Маргарет пораженно вздыхает, - вы больны?! – но прежде, чем в голове у нее начался лихорадочный мыслительный процесс (а во время него она бы извлекла еще кучу жужжащих, словно пчелы, фраз), я прикрыла ее губы обеими руками, машинально пристав. Мои глаза расширились в ужасе. Мне сразу в голову пришло много-много мыслей, слов, которые я могла бы предложить Маргарет, как рыбак рыбке - наживку. Тех слов, на которые служанка должна была бы клюнуть и замолчать. Но вместо этого я испугалась, щеки налились ярчайшей краской, а ладони вспотели. Я боялась, что она поймет…– Нет, нет, я вовсе не больна и… ах, - я убрала руки, убедившись, что поток звуков пресечен. Продолжила, пряча взгляд, - Я…мне…очень жаль, что эти принцы исчезли и… - я задержала паузу, подбирая более подходящие слова, и в сердцах выдохнула: - Лучше бы я умерла! – наступила тишина. Она хотела что-то сказать, но челюсти ее сомкнулись, она, смертельно бледная, уставилась на меня. Кажется, все-таки переборщила с драматичностью в голосе. Сказать по правде, я очень нечасто врала, посему имела мало опыта во всех этих тонкостях: смене тона, скрывании настоящих эмоций. Но на нее это подействовало. Она была простовата, посему все принимала за чистую монету, будто ее ничему не научила жизнь в замке. Ну, вы понимаете: все эти интриги придворных и прочее. Просто ей удалось дожить до старости, оставшись наивным неиспорченным ребенком. Мои слова она все-таки расценила по-своему, и я мысленно застонала, когда услышала: - Принцесса, вы, кажется, больны. Я скажу вашему батюшке и позову лекаря, - она провела ладонью по моей щеке и внимательно посмотрела в мои глаза, - кажется, у вас жар, душенька. Вам нужно прилечь, пойдемте же, вставайте, я вам помогу, – но я дойти могла сама. Я не пыталась сопротивляться, уж поверьте, за 17 лет я выучила на зубок: эта женщина становится просто обезумевшей, когда дело касается меня. И если, не дай боже, она думает, что я больна… Ее материнские инстинкты просто танцевали джигу на моем бренном теле! Они хотели отыграться. Я знала, что у нее была дочь – моя ровесница, но по какой-то причине они не видятся и все свое материнское тепло она с удвоенной силой посвящает мне. Отбрыкиваться бессмысленно: это гончая, которая взяла след. Она либо сломает себе шею, продираясь сквозь бурелом за лисицей, либо лисица зависнет перед ловко подвешенным на ее пути куске мяса и попадет в зубы гончей. Надеюсь, понятно, кто есть кто?
Мой отец не пришел – он всегда с пренебрежением относился к моим «девичьим» выходкам, будто зная, когда все всерьез, а когда Маргарет раздувает из мухи слона. За это я его ценила. Две курицы, кудахчущих над ухом, я бы не выдержала. Правда.
Я уже лежала в постели и тоскливо глядела в большое окно. Там ярко светило весеннее солнышко. Мне было жарко, я чуть сдвинула многочисленные одеяла, которыми меня укутала моя неугомонная мадам. Жар стыда за чуть не сказанное и необъясненное давно сошел с моих щек. Был май, и валяться, словно безвольная кукла, я не хотела. Но надо было дождаться врача, чтобы он пришел, сказал Маргарет, что я полностью здорова, дезертировал по-быстрому от ругающейся на его некомпетентность служанку, и я бы пошла прогуляться. Очень хотелось подышать свежим воздухом, да и полумрак, от которого невозможно было избавиться, мне порядком надоел. В моей большой комнате было только одно окно. Свечи зажигались лишь вечером, поэтому практически все время я сидела у окна, когда не гуляла. Оно выходило на рабочий двор, и из него было видно реку, рощицу и пристань. Я любила смотреть на проплывающие мимо лодки, на людей, что спешили по поручениям внизу. Я жила на третьем этаже нашего замка, в его южной части, поэтому всегда наслаждалась обилием солнечных лучей, приходивших ко мне каждый день.
Постучали. Вошел темноволосый мужчина – наш лекарь со своей вечно потрепанной коричневой сумкой и в черном плаще. Он поклонился. За ним осторожно протиснулась моя служанка. Она снова была красная: запыхалась, наверное, бедняжка. Носится со мной, как с сокровищем! Но с другой стороны, я знала, что она не вернется к нашему разговору, по крайней мере, еще день. А день без разговоров о принцах, их белых конях, невозможном блеске шевелюр и прочей принцевой ерунды – это день невиданного счастья! Посему, пусть я буду для нее больной, зато мои уши будут защищены.
Конечно, он сказал, что я здорова, лишь потрогав мой лоб, осмотрев рот и белки глаз. – Но, принцесса, вам нужен свежий воздух и покой. То есть, желательно, чтобы вас сопровождала лишь служанка, а не толпа народу, как бывает обычно, -мгновение ликуя, моя улыбка померкла: люблю общаться и смотреть на людей, кем бы они ни были. Мне сложно жить без общения. Но, конечно, я не такая балаболка, как Маргарет. В общем-то, все зависит от моего настроения. К счастью, я могу приказать людям уйти, когда этого настроения нет, и остаться, когда оно есть. Мне не хотелось идти с ней, но я знала, что из двух зол всегда выбирают меньшее. Я победно посмотрела в сторону служанки. Он также обернулся к ней. – Миссис Ральф, обеспечьте ей каждодневные прогулки…три раза в день. Утром, днем и вечером- я уже начала вставать с кровати. Пока просто присела и вновь обернулась к окну. Лекарь, быстро взглянув на меня, взял мою мадам под руку и отвел в сторону двери. Его глаза – я видела – были наполнены смутным беспокойством. Но меня будто по щеке ударили: - Вы слышали, Маргарет? Говорят, у нас…кончились принцы, - и сочувственно посмотрел в мою сторону. Он не мельтешил, говорил спокойно. А я, закатив глаза, снова откинулась на подушки. «Ну, вот опять!» - подумалось мне, и вслух застонала от бессилия и непроходимой подлости этого мира. Служанка подбежала ко мне, и все началось заново…