Название: Его лицо (название пока такое, я еще не определился).
Автор: Мольер
Рейтинг: NC-17
Жанр: ориджинал, частично будет повествование от 1ого лица (POV), ангст, фэнтези
Краткое содержание: этот мир отличается от нашего современного...практически всем. Здесь мы видим фэнтези-средневековье с удивительными магическими и не магическими тварями, многобожием, процветающими и не очень королевствами, и людьми, которые, по идее, просто не могут столкнуться в действительности...
Варнинг: ничего бдсмного/флеффного, не. Здесь я хотел бы предупредить, что я очееень ленивый. На этом все.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ГЛАВА ВТОРАЯ. Об отрицательном влиянии слишком выступающих частей тела и зайчиках-побегайчиках.
Ты. Не умеешь. Петь?! – она была зла. О нет, она была просто в ярости и от души огрела друга лютней по голове. Успевшее вклиниться до злостного действа «неа» вообще погубило весь коварный и, несомненно, гениальный план девушки. Он, чертыхаясь, потирал лоб. Она же, сплюнув под ноги, отвернулась от непутевого товарища и поглядела на темное окно добротного домишки фермера, мистера Грейса. Они, Чарли Ворон и Ник Пес Салливан, прятались в рощице, больше похожей на гигантские кусты, и пытались претворить в жизнь план «Соблазни доярку». Почему? Объяснение просто. Пес был неплохим парнем, этаким девятнадцатилетним бугаем в соломенной шляпе, сбежавшим из богатого дома и одичавшим на свободе, но совершенно стеснительным малым, если это касалось дамочек. По этому поводу Ник не давал Чарли покоя, постоянно говоря, стоня и хрипя о некой мисс Грейс, что, якобы, сводила его с ума. Но Ворон только выплевывала проклятья. Потому что не его эта девка сводила с ума, а ее. Ей приходилось много хуже друга, ибо… черт подери, попробуйте послушать 24 часа в сутки о какой-то профессиональной выжимательнице молока, разрази молния этот пень!
В общем, сопли Салливанна очень действовали ей на нервы. И, в конце концов, она решила окончательно поддаться этому безумию, чтобы помочь Псу обрести счастье и принести покой для ее расшатанных нервов. Что и говорить: Чарли возненавидела чертову простушку за то, что ей было так сложно увидеть раздевающие ее на ходу голодные глаза Пса. И мстя ее заключалась в том, что теперь этой пастушке…ой, простите, доярке придется пробыть рядом с дурнем Салливаном столько, сколько он сам выдержит.
Итак, Чарли – о боги – с лютней, готовая играть самые душещипательные романсы о прекрасной, чтоб ее так и эдак, любви… узнает, что этот олух не умеет петь. Она уточнила: - Ты…Пес, ты совсем-совсем не умеешь? Ничуточки? Ни капельники, ни зернышка, ни былинки? – конечно, она преувеличивала. Но Ник должен был понять, какое он после этого…в общем, зря он так сказал. Плохой мальчик.
- Ни капельки, ни зернышка и так далее, - тупо повторил он и опустил руки по швам. «О Небеса, помогите мне! Если он сейчас, прямо при мне, заревет, я прокляну этот свет и подамся в пастушки...ээ…доярки!» Но Ник просто молчал, уперев в землю взгляд, а когда поднял голову, то в глазах его была всемирная печаль и эта ужасная (она прошестерила ее еще десять раз) щенячья мольба. Ну, в общем, сердце женское не выдержало, хоть и скрыто было под холщовой мужской рубахой и неровно обрезанными также мужскими штанами. Чуть погодя, когда Чарли уже хотела что-то промлялить в утешение парню, тот опять заговорил, горячо и быстро, но все же слегка запинаясь от волнения:
- Ворон, ты же что-нибудь придумаешь, верно? У тебя ведь всегда есть план «Б», я уверен! – Салливан поднял голову и вернулся взглядом и мыслями к темноте окна второго этажа дома. Если бы она могла видеть его глаза, то поняла бы, что Ник был почти готов бежать. И только стыд и насмешки, что, несомненно, рекой потекут из ее уст, заставляли его оставаться на месте.
Конечно, ни о каком плане «Б» не было и речи.
- Может, просто дать тебе лютню в руки, и она умрет от изумления, а? Я была бы рада такому исходу, честно! – скромно поделилась Чарли своими измышления, и тут же поспешила закрыться руками, дабы не схватить фингал под глаз. Понятно, что сразу же раздались смех и крики «я убью тебя, лодочник!», а это, естественно, незамеченным не осталось. То окно, что Пес прямо-таки облобызал взглядом, распахнулось. Мелькнули огонек сальной свечи и фигурка в белой сорочке. Смущенное «о», шорох переодевания, который был хорошо слышен валяющимся в траве, застывшим в позах морских звезд друзьям. Две секунды назад они яростно боролись, выясняя между делом, кто есть сын мула…Но пока та наводила марафет – ох уж эти женщины, честное слово! – эти двое отлетели друг от друга, испуганно выпучив глаза.
– Раздери меня трихвостый ральг, мы попались!
– Пес, ты просто гений! – Чарли в накатившем раздражении закатила глаза; первый испуг уже прошел, и теперь, сатирически ухмыляясь, она забавлялась видом заметно взъерошенного Салливана. – И вообще, Ник, ты мужик или где?! Давай, там, грудь колесом, морда кирпичом! Ради чего мы здесь торчим?! – этого не было заметно в кромешной тьме, но юноша покраснел с головы до пят, как печально известный, южный попугай гарла, (из-за своего цвета, нещадно истребляемый всеми, кому лень, а кушать хочется). Оправдаться ему не дала любовь всей его жизни, наконец, выглянувшая из окна. – Чего вам надо? Сейчас отца позову! – в этот момент нужно было сделать акцент на лице Чарли, приобретшее странное выражение. Переизумление и недоразочарование в жизни образовали воистину дикую смесь! Но как еще реагировать на такую нелогичность? Подумайте сами, вспомните звук скрипящих половиц и шуршание спешно надеваемого платья, а также вторичный показ всему миру заспанного личика…
- Да какой нахрен… - эта девушка, даже не догадываясь о существовании Чарли, довела ее до состояния кипения. И тут чайник решил засвистеть! Но по закону жанра – или всем просто нравится перебивать праведно-гневную речь честных людей? – рассказать о том, в гробу из какого дерева Ворон видала и доярку, и ее отца, и прежде всего осла Салливана с его юношеским недержанием глупости, ей не дали.
- Здравствуй, звезда ночей моих! – это вызвало мгновенный ступор в самом ступорном виде. «Кнарр, кто научил его так красиво ругаться?» - кисло подумалось светловолосой девушке, нервно пощипывающей себя за руку. Знаете ли, иногда кажется, что происходящее – сон, ибо в реальной жизни такого просто не могло произойти! Успокаивало одно: доярка тоже была отослана во временный нокаут. «Ну, Пес, ну, поразил так поразил! Но думаю, лучше не продолжать…»
- Я все время думаю тебе, нимфа лесная! – «идиот!», - Если бы я только мог облечь свои тяжкие думы в слова, а слова, в свою очередь, в песнь! Если бы Бог музыки, бледный Орс, дал мне голос, я бы спел для тебя, о любовь моя! – браво! Брависсимо! И, если бы так не хотелось разразиться громоподобным истерическим смехом, то Пес услышал бы аплодисменты, а сама Чарли пустила бы скупую…женскую слезу. Но оставалось кусать ладонь и ждать, пока герой-любовник закончит корчить из себя такового и, наконец, выберется из конфуза. Но зубы только сильнее стиснули плоть, когда из окна долетело дрожащее, звучное и полное энтузиазма «и?…».
- И…и…что и… - он потерянно оглянулся, ища поддержки, видимо, у спрятавшейся от греха подальше луны, - Мой друг, Ворон, видя мои страдания, сочинил песню столь же прекрасную, как и ты! - слышали, как что-то ухнуло об землю? Это были две девичьи челюсти, которые, наверное, отвалились одновременно. «Ну, козел!» - мысленно, чисто для себя констатировала Чарли, чьи кулаки заметно зачесались.
Обстановка накалилась до предела, и, если бы не случай, а точнее вполне логичное происшествие, непонятно, как бы два «брата-акробата» вышли из ситуации. Но крики, услышанные домочадцами, были расценены, как попытка сделать какую-нибудь гадость. Потому добротная дубовая дверь резко распахнулась, и из дома вылетел отец семейства с ружьем наперевес. Никаких вопросов типа «кто вы такие?», «чего надо?» уже не задавались, а первый выстрел просвистел в пяти метрах от Пса и Ворона, явно предупреждая об опасности продырявить штаны. Даже не переглядываясь, друзья одновременно припустили со всех ног в спасительную темноту.
- Ты, прости, с какого ляду про песни плел, полоумный?! – горячилась Чарли после того, как они выскочили из рощи и помчались прочь из деревни, боясь шальных выстрелов и желания мужчины защищать честь своей дочери до конца. Ну, хочет защищать, пусть защищает, разве ж кто мешает храбрым порывам? Но Пес и Ворон решили, что такое мероприятие лучше оставить, так как они на нем оказались незваными гостями. А что может быть хуже такой участи? Пожалуй, только то, что к этому статусу могут невзначай прибавиться пара дырок. И, если не поспешить, дырки будут не только в штанах, что…печально.
- А что мне говорить-то было? Все мысли вы…выскочили! Фуууф! – на самом деле, они привыкли к пробежкам такого рода, поэтому могли резво двигать ногами и говорить одновременно. Но тут уж пришлось очень быстро ретироваться, и дыхалка Пса сдалась от слишком долгого бега. «Береженого бог бережет», - гласит народная мудрость. Грех не верить, в конце концов.
- У тебя есть минута, чтобы отдохнуть и оправдаться, прежде чем а) нас догонит ненормальный мужик, б) я убью тебя за то, что согласилась пойти в эту чертову деревню. Вариант «а» маловероятен. Учти это, дружок, - Ворон уже полулежала на траве, бока ее тяжело вздымались. Она смахнула пот со лба и облизнула запекшиеся губы, - И да, ты мог сказать, как побил того парня, что пытался подкатить к ней на той неделе.
- Ну-у-у-у, это разве ей интересно? – Ник уселся на бревне рядом, опершись руками о колени. Его лицо выражало крайнюю растерянность и разочарование. Он уже забыл про установившуюся тишину перед маленьким происшествием с использованием ружья, и поэтому считал, что все было испорчено именно этим недоразумением, а не тем, что он сморозил глупость, и окружающие долго пытались ее переварить. А уж что бы могло за этим последовать…
- Хм, на самом деле, смотрелось очень даже ничего. Эффектно, да. Ты использовал изощренные удары, даже я такого не ожидала. Мне бы понравилось, определенно…да, пожалуй, точно понравилось бы! – юноша развел руками, а девушка сняла замасленную шапку с козырьком, и в лунном свете заискрились короткие волосы цвета песочного или же пшеничного. Прилипшие влажные пряди были отброшены назад, и теперь придерживались рукой. Ворон совершенно успокоилась и зла более на Салливана не держала. В конце концов, она думала, что у нее получится избавиться от проблемы в виде бесконечного нытья, но Чарли оплошала перед самой собой, что было очень и очень неприятно. Да и девка оказалось тугой на соображалку, и красивую ерунду, которую втюхивал ей Пес, по достоинству не оценила совершенно. Обидно все-таки. Мало того, что доярка – дура, так еще никакими особенными достоинствами не отличалась. Ну, возможно, только просто невероятно большой грудью. Да, пожалуй, этому громиле было достаточно такого сомнительного плюса.
Неспешным или даже скорым шагом до предполагаемой остановки было слишком долго - они продолжили путь бегом. Так друзья и встали рядом с таверной со звучным названием «Развалюха». Хотя, поверьте, это было совершенно новое строение, от которого все еще едва заметно пахло деревом. Смысл же странной шутки хозяина распивочной заключался в пойле, имевшем здесь, на окраине столицы королевства Астэрн, Тувэс, огромный спрос. Потому что после него вы разложите свое бренное тело на совершенно любой, случайно подвернувшейся плоскости и не плоскости, и будете считаться самой, что ни на есть, развалюхой. Многообещающе, неправда ли?
- Ну, что, пойдешь заливать горе?
- Ага, - просто ответил несчастный и оскорбленный влюбленный, уже поднимаясь по ступенькам к двери, что открывалась, только если приложить изрядную долю силы. Фейс-контроль нервно курит в сторонке. Откроешь дверь – вот тебе и проходной билет!
- Пес, ну, ты мне только одно скажи: из-за чего ты так убиваешься? Там ж ни кожи, ни рожи; единственно, что коров доить умеет: так толку-то от нее, если у нас этой коровы нет? – Ворон усмехнулась, сдвинув чуть в сторону свою шапку, - Иль ты хочешь ее…ха-ха, вместо коровы?
- У нее большая грудь, - в ответ на это Чарли лишь хмыкнула. «Кто бы сумневался!»
Тувэс прилегал к королевскому замку, оттого и считался столицей, хотя пять веков назад, это звание имел при себе Керанг – красивейший город Астэрна, чьему процветанию и дорогому камню мостовых завидовал каждый городок и городишко королевства. Но правителю того времени надоело Златое Море, он захотел живописных долин, полных зелени и полноводных рек, высоких темных лесов и еще прочей чуши в этом роде. Потому замок в Керанге стал всего лишь летней резиденцией, посещаемый раз в пять лет, хоть и летних сезонов приходится соответственно больше. Странная королевская логика? Нет, скорее просто много маленьких и больших дел. Последующие главы государства не стали менять традиции, и юный Тувэс утвердился в роли столицы. Нынешний король также не изменил роли города.
Сейчас столица обросла строениями, как мужчина обрастает щетиной. Каждодневно сюда прибывают люди со всех концов страны, каждый день здесь вершатся судьбы, и ломаются жизни. Это город движения, город торговли, хотя и тут есть, чем подивиться и восхититься. Площадь защитника Камерна, который победил Огненного Ральга, напавшего на еще молодую столицу и чуть не спалившего ее до тла. Чем не пример? Старики поговаривают, что на месте площади и происходил легендарный бой. Черт их знает, может, и правда. Или же невероятная по количеству разнообразных красок аллея Молодости. Тысячи цветов разных сортов бросаются и бьют по глазам; здесь можно утонуть, настолько головокружительна атмосфера. И выходишь оттуда осоловевший, но счастливый до крайности; даже тот, кто хмур, раз там побывавши, отрекается от неприятных мыслей. Так что и туристам есть, чем поживиться… И все же не Керанг с его до крайности соленым морем и блеском мелких речушек, словно кровеносные сосуды, испещрившие город. Мрамор колонн, набережные, белые полотнища парусов…
Рассветало. Девушка выбрала путь вдоль длинной серой стены замка к дому, потому что так много ближе, чем колесить через весь город, да к тому же просыпающийся. Только под ногами путаться.
Пес и Ворон проживали в старом амбаре, который находился недалеко от города, рядом с заросшим бурьяном полем, которое когда-то давало отменные колосья пшеницы. Они нашли его уже занятым, но, то были восьмилетние разбойники-беспризорники, и друзья легко расправились с ними, пожелав поискать домик попроще. Что и говорить, Чарли Ворон и Пес Салливан – два имени, которые наводят благоговейный страх на местную детвору и, как говорится, «держат» весь бедный район в своих руках. Потому что Ворон любит и умеет пользоваться кортиками, а у Пса очень тяжелые кулаки…особенно, если они опускаются на чью-то голову.
Первые лучи сонного солнца тяжело и неохотно касались остывших за ночь стен. Деревья оставались стоять особняком: казалось, они неприязненно стряхивают свет с мохнатых крон. Однако, с каждым шагом Чарли, солнечные зайчики заражались энтузиазмом – от чего спрашивается? – и с остервенением наступали. Вот они пробиваются сквозь листву и падают на ровно подстриженные розовые кусты. А там выхватывают что-то белое и упрямо светят, призывая женское любопытство. Ворон, удивленно изогнув брови, сразу свернула к этим кустам и нашла…вышивку. Незаконченное лицо определенно мужского пола.
- Странно как. И кому в голову пришло такое вышивать? – она покрутила головой вправо влево, вопросительно взглянула на безмолвную стену, а потом догадалась поднять взгляд выше. Было ясно, что это нечто упало с небес. И эти небеса были на уровне колокольни, что сейчас била ровно шесть часов утра. Девушка увидела единственное окно, что выходило на ту часть дороги, где она стояла. Большое, как убедилась Ворон, попятившись. – И работный двор тут... - что-то она об этом слышала. Снова поглядев на лицо юноши в пяльце, она хлопнула себя по лбу свободной рукой. – Ну, конечно! Прекрасный принц, и все такое… Принцесса! – радость от догадки сменилась тяжелой неуверенностью. Нужно было отдать вышивание, но как? Слуги, конечно, узнают ее и доложат, совершенно точно, доложат Маргарет, ее матери. А это было крайне некстати.
Дело в том, что три года назад Чарли сбежала из дома, где имя ее звучало много женственней нынешнего, и, где готовили ее стать гувернанткой, а она…Она однажды встретила Пса, и…и завертелось. Мальчишечьи забавы, что были интереснее учения, ее собственная образованность, вызывавшая уважение у дворовых; мужская одежда с чужого плеча, скандалы, следующие за очередным не появлением дома после полуночи… В общем, решила Ворон квартироваться отдельно от матушки и двора. И теперь блудная дочь чуралась знакомых слуг и самой матери. Стыдно, ой, как стыдно было, но гордость говорила в ней: «Раз уж решилась идти, иди до конца». Вот и шла. И Ник – единственный друг, который считал ее своей младшей сестрой, помогал идти, не спотыкаясь о коряги реальности.
Отчего-то Чарли решила присвоить себе эту вещицу, на ходу пытаясь придумать лазейку, чтоб ее отдать. Хоть и не очень-то понятно, как она умудрилась оказаться здесь, в колючих ветвях кустов. Кстати о колючести: пара капель из царапин, полученных в ходе экспедиции в заросли, скатились по ладони прямо на белоснежную канву. – Черт! Че-е-е-рт! О я чертов неудачник! – вылезти, она все-таки вылезла, но чертыхалась еще с пять минут, понимая, что просто водой кровь не ототрешь, а в амбаре отродясь не было мыла. Придется идти в город, чтобы его достать. Но внезапно, на девушку напала большая лень. И солнышко приятно пригревало. Появилась мысль о сне. Так, на пару часов. Поэтому, недолго думая, она улеглась под сень хмурых от солнца деревьев, положила рядом с собой найденное и благополучно отключилась.
Автор: Мольер
Рейтинг: NC-17
Жанр: ориджинал, частично будет повествование от 1ого лица (POV), ангст, фэнтези
Краткое содержание: этот мир отличается от нашего современного...практически всем. Здесь мы видим фэнтези-средневековье с удивительными магическими и не магическими тварями, многобожием, процветающими и не очень королевствами, и людьми, которые, по идее, просто не могут столкнуться в действительности...
Варнинг: ничего бдсмного/флеффного, не. Здесь я хотел бы предупредить, что я очееень ленивый. На этом все.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ГЛАВА ВТОРАЯ. Об отрицательном влиянии слишком выступающих частей тела и зайчиках-побегайчиках.
Ты. Не умеешь. Петь?! – она была зла. О нет, она была просто в ярости и от души огрела друга лютней по голове. Успевшее вклиниться до злостного действа «неа» вообще погубило весь коварный и, несомненно, гениальный план девушки. Он, чертыхаясь, потирал лоб. Она же, сплюнув под ноги, отвернулась от непутевого товарища и поглядела на темное окно добротного домишки фермера, мистера Грейса. Они, Чарли Ворон и Ник Пес Салливан, прятались в рощице, больше похожей на гигантские кусты, и пытались претворить в жизнь план «Соблазни доярку». Почему? Объяснение просто. Пес был неплохим парнем, этаким девятнадцатилетним бугаем в соломенной шляпе, сбежавшим из богатого дома и одичавшим на свободе, но совершенно стеснительным малым, если это касалось дамочек. По этому поводу Ник не давал Чарли покоя, постоянно говоря, стоня и хрипя о некой мисс Грейс, что, якобы, сводила его с ума. Но Ворон только выплевывала проклятья. Потому что не его эта девка сводила с ума, а ее. Ей приходилось много хуже друга, ибо… черт подери, попробуйте послушать 24 часа в сутки о какой-то профессиональной выжимательнице молока, разрази молния этот пень!
В общем, сопли Салливанна очень действовали ей на нервы. И, в конце концов, она решила окончательно поддаться этому безумию, чтобы помочь Псу обрести счастье и принести покой для ее расшатанных нервов. Что и говорить: Чарли возненавидела чертову простушку за то, что ей было так сложно увидеть раздевающие ее на ходу голодные глаза Пса. И мстя ее заключалась в том, что теперь этой пастушке…ой, простите, доярке придется пробыть рядом с дурнем Салливаном столько, сколько он сам выдержит.
Итак, Чарли – о боги – с лютней, готовая играть самые душещипательные романсы о прекрасной, чтоб ее так и эдак, любви… узнает, что этот олух не умеет петь. Она уточнила: - Ты…Пес, ты совсем-совсем не умеешь? Ничуточки? Ни капельники, ни зернышка, ни былинки? – конечно, она преувеличивала. Но Ник должен был понять, какое он после этого…в общем, зря он так сказал. Плохой мальчик.
- Ни капельки, ни зернышка и так далее, - тупо повторил он и опустил руки по швам. «О Небеса, помогите мне! Если он сейчас, прямо при мне, заревет, я прокляну этот свет и подамся в пастушки...ээ…доярки!» Но Ник просто молчал, уперев в землю взгляд, а когда поднял голову, то в глазах его была всемирная печаль и эта ужасная (она прошестерила ее еще десять раз) щенячья мольба. Ну, в общем, сердце женское не выдержало, хоть и скрыто было под холщовой мужской рубахой и неровно обрезанными также мужскими штанами. Чуть погодя, когда Чарли уже хотела что-то промлялить в утешение парню, тот опять заговорил, горячо и быстро, но все же слегка запинаясь от волнения:
- Ворон, ты же что-нибудь придумаешь, верно? У тебя ведь всегда есть план «Б», я уверен! – Салливан поднял голову и вернулся взглядом и мыслями к темноте окна второго этажа дома. Если бы она могла видеть его глаза, то поняла бы, что Ник был почти готов бежать. И только стыд и насмешки, что, несомненно, рекой потекут из ее уст, заставляли его оставаться на месте.
Конечно, ни о каком плане «Б» не было и речи.
- Может, просто дать тебе лютню в руки, и она умрет от изумления, а? Я была бы рада такому исходу, честно! – скромно поделилась Чарли своими измышления, и тут же поспешила закрыться руками, дабы не схватить фингал под глаз. Понятно, что сразу же раздались смех и крики «я убью тебя, лодочник!», а это, естественно, незамеченным не осталось. То окно, что Пес прямо-таки облобызал взглядом, распахнулось. Мелькнули огонек сальной свечи и фигурка в белой сорочке. Смущенное «о», шорох переодевания, который был хорошо слышен валяющимся в траве, застывшим в позах морских звезд друзьям. Две секунды назад они яростно боролись, выясняя между делом, кто есть сын мула…Но пока та наводила марафет – ох уж эти женщины, честное слово! – эти двое отлетели друг от друга, испуганно выпучив глаза.
– Раздери меня трихвостый ральг, мы попались!
– Пес, ты просто гений! – Чарли в накатившем раздражении закатила глаза; первый испуг уже прошел, и теперь, сатирически ухмыляясь, она забавлялась видом заметно взъерошенного Салливана. – И вообще, Ник, ты мужик или где?! Давай, там, грудь колесом, морда кирпичом! Ради чего мы здесь торчим?! – этого не было заметно в кромешной тьме, но юноша покраснел с головы до пят, как печально известный, южный попугай гарла, (из-за своего цвета, нещадно истребляемый всеми, кому лень, а кушать хочется). Оправдаться ему не дала любовь всей его жизни, наконец, выглянувшая из окна. – Чего вам надо? Сейчас отца позову! – в этот момент нужно было сделать акцент на лице Чарли, приобретшее странное выражение. Переизумление и недоразочарование в жизни образовали воистину дикую смесь! Но как еще реагировать на такую нелогичность? Подумайте сами, вспомните звук скрипящих половиц и шуршание спешно надеваемого платья, а также вторичный показ всему миру заспанного личика…
- Да какой нахрен… - эта девушка, даже не догадываясь о существовании Чарли, довела ее до состояния кипения. И тут чайник решил засвистеть! Но по закону жанра – или всем просто нравится перебивать праведно-гневную речь честных людей? – рассказать о том, в гробу из какого дерева Ворон видала и доярку, и ее отца, и прежде всего осла Салливана с его юношеским недержанием глупости, ей не дали.
- Здравствуй, звезда ночей моих! – это вызвало мгновенный ступор в самом ступорном виде. «Кнарр, кто научил его так красиво ругаться?» - кисло подумалось светловолосой девушке, нервно пощипывающей себя за руку. Знаете ли, иногда кажется, что происходящее – сон, ибо в реальной жизни такого просто не могло произойти! Успокаивало одно: доярка тоже была отослана во временный нокаут. «Ну, Пес, ну, поразил так поразил! Но думаю, лучше не продолжать…»
- Я все время думаю тебе, нимфа лесная! – «идиот!», - Если бы я только мог облечь свои тяжкие думы в слова, а слова, в свою очередь, в песнь! Если бы Бог музыки, бледный Орс, дал мне голос, я бы спел для тебя, о любовь моя! – браво! Брависсимо! И, если бы так не хотелось разразиться громоподобным истерическим смехом, то Пес услышал бы аплодисменты, а сама Чарли пустила бы скупую…женскую слезу. Но оставалось кусать ладонь и ждать, пока герой-любовник закончит корчить из себя такового и, наконец, выберется из конфуза. Но зубы только сильнее стиснули плоть, когда из окна долетело дрожащее, звучное и полное энтузиазма «и?…».
- И…и…что и… - он потерянно оглянулся, ища поддержки, видимо, у спрятавшейся от греха подальше луны, - Мой друг, Ворон, видя мои страдания, сочинил песню столь же прекрасную, как и ты! - слышали, как что-то ухнуло об землю? Это были две девичьи челюсти, которые, наверное, отвалились одновременно. «Ну, козел!» - мысленно, чисто для себя констатировала Чарли, чьи кулаки заметно зачесались.
Обстановка накалилась до предела, и, если бы не случай, а точнее вполне логичное происшествие, непонятно, как бы два «брата-акробата» вышли из ситуации. Но крики, услышанные домочадцами, были расценены, как попытка сделать какую-нибудь гадость. Потому добротная дубовая дверь резко распахнулась, и из дома вылетел отец семейства с ружьем наперевес. Никаких вопросов типа «кто вы такие?», «чего надо?» уже не задавались, а первый выстрел просвистел в пяти метрах от Пса и Ворона, явно предупреждая об опасности продырявить штаны. Даже не переглядываясь, друзья одновременно припустили со всех ног в спасительную темноту.
- Ты, прости, с какого ляду про песни плел, полоумный?! – горячилась Чарли после того, как они выскочили из рощи и помчались прочь из деревни, боясь шальных выстрелов и желания мужчины защищать честь своей дочери до конца. Ну, хочет защищать, пусть защищает, разве ж кто мешает храбрым порывам? Но Пес и Ворон решили, что такое мероприятие лучше оставить, так как они на нем оказались незваными гостями. А что может быть хуже такой участи? Пожалуй, только то, что к этому статусу могут невзначай прибавиться пара дырок. И, если не поспешить, дырки будут не только в штанах, что…печально.
- А что мне говорить-то было? Все мысли вы…выскочили! Фуууф! – на самом деле, они привыкли к пробежкам такого рода, поэтому могли резво двигать ногами и говорить одновременно. Но тут уж пришлось очень быстро ретироваться, и дыхалка Пса сдалась от слишком долгого бега. «Береженого бог бережет», - гласит народная мудрость. Грех не верить, в конце концов.
- У тебя есть минута, чтобы отдохнуть и оправдаться, прежде чем а) нас догонит ненормальный мужик, б) я убью тебя за то, что согласилась пойти в эту чертову деревню. Вариант «а» маловероятен. Учти это, дружок, - Ворон уже полулежала на траве, бока ее тяжело вздымались. Она смахнула пот со лба и облизнула запекшиеся губы, - И да, ты мог сказать, как побил того парня, что пытался подкатить к ней на той неделе.
- Ну-у-у-у, это разве ей интересно? – Ник уселся на бревне рядом, опершись руками о колени. Его лицо выражало крайнюю растерянность и разочарование. Он уже забыл про установившуюся тишину перед маленьким происшествием с использованием ружья, и поэтому считал, что все было испорчено именно этим недоразумением, а не тем, что он сморозил глупость, и окружающие долго пытались ее переварить. А уж что бы могло за этим последовать…
- Хм, на самом деле, смотрелось очень даже ничего. Эффектно, да. Ты использовал изощренные удары, даже я такого не ожидала. Мне бы понравилось, определенно…да, пожалуй, точно понравилось бы! – юноша развел руками, а девушка сняла замасленную шапку с козырьком, и в лунном свете заискрились короткие волосы цвета песочного или же пшеничного. Прилипшие влажные пряди были отброшены назад, и теперь придерживались рукой. Ворон совершенно успокоилась и зла более на Салливана не держала. В конце концов, она думала, что у нее получится избавиться от проблемы в виде бесконечного нытья, но Чарли оплошала перед самой собой, что было очень и очень неприятно. Да и девка оказалось тугой на соображалку, и красивую ерунду, которую втюхивал ей Пес, по достоинству не оценила совершенно. Обидно все-таки. Мало того, что доярка – дура, так еще никакими особенными достоинствами не отличалась. Ну, возможно, только просто невероятно большой грудью. Да, пожалуй, этому громиле было достаточно такого сомнительного плюса.
Неспешным или даже скорым шагом до предполагаемой остановки было слишком долго - они продолжили путь бегом. Так друзья и встали рядом с таверной со звучным названием «Развалюха». Хотя, поверьте, это было совершенно новое строение, от которого все еще едва заметно пахло деревом. Смысл же странной шутки хозяина распивочной заключался в пойле, имевшем здесь, на окраине столицы королевства Астэрн, Тувэс, огромный спрос. Потому что после него вы разложите свое бренное тело на совершенно любой, случайно подвернувшейся плоскости и не плоскости, и будете считаться самой, что ни на есть, развалюхой. Многообещающе, неправда ли?
- Ну, что, пойдешь заливать горе?
- Ага, - просто ответил несчастный и оскорбленный влюбленный, уже поднимаясь по ступенькам к двери, что открывалась, только если приложить изрядную долю силы. Фейс-контроль нервно курит в сторонке. Откроешь дверь – вот тебе и проходной билет!
- Пес, ну, ты мне только одно скажи: из-за чего ты так убиваешься? Там ж ни кожи, ни рожи; единственно, что коров доить умеет: так толку-то от нее, если у нас этой коровы нет? – Ворон усмехнулась, сдвинув чуть в сторону свою шапку, - Иль ты хочешь ее…ха-ха, вместо коровы?
- У нее большая грудь, - в ответ на это Чарли лишь хмыкнула. «Кто бы сумневался!»
Тувэс прилегал к королевскому замку, оттого и считался столицей, хотя пять веков назад, это звание имел при себе Керанг – красивейший город Астэрна, чьему процветанию и дорогому камню мостовых завидовал каждый городок и городишко королевства. Но правителю того времени надоело Златое Море, он захотел живописных долин, полных зелени и полноводных рек, высоких темных лесов и еще прочей чуши в этом роде. Потому замок в Керанге стал всего лишь летней резиденцией, посещаемый раз в пять лет, хоть и летних сезонов приходится соответственно больше. Странная королевская логика? Нет, скорее просто много маленьких и больших дел. Последующие главы государства не стали менять традиции, и юный Тувэс утвердился в роли столицы. Нынешний король также не изменил роли города.
Сейчас столица обросла строениями, как мужчина обрастает щетиной. Каждодневно сюда прибывают люди со всех концов страны, каждый день здесь вершатся судьбы, и ломаются жизни. Это город движения, город торговли, хотя и тут есть, чем подивиться и восхититься. Площадь защитника Камерна, который победил Огненного Ральга, напавшего на еще молодую столицу и чуть не спалившего ее до тла. Чем не пример? Старики поговаривают, что на месте площади и происходил легендарный бой. Черт их знает, может, и правда. Или же невероятная по количеству разнообразных красок аллея Молодости. Тысячи цветов разных сортов бросаются и бьют по глазам; здесь можно утонуть, настолько головокружительна атмосфера. И выходишь оттуда осоловевший, но счастливый до крайности; даже тот, кто хмур, раз там побывавши, отрекается от неприятных мыслей. Так что и туристам есть, чем поживиться… И все же не Керанг с его до крайности соленым морем и блеском мелких речушек, словно кровеносные сосуды, испещрившие город. Мрамор колонн, набережные, белые полотнища парусов…
Рассветало. Девушка выбрала путь вдоль длинной серой стены замка к дому, потому что так много ближе, чем колесить через весь город, да к тому же просыпающийся. Только под ногами путаться.
Пес и Ворон проживали в старом амбаре, который находился недалеко от города, рядом с заросшим бурьяном полем, которое когда-то давало отменные колосья пшеницы. Они нашли его уже занятым, но, то были восьмилетние разбойники-беспризорники, и друзья легко расправились с ними, пожелав поискать домик попроще. Что и говорить, Чарли Ворон и Пес Салливан – два имени, которые наводят благоговейный страх на местную детвору и, как говорится, «держат» весь бедный район в своих руках. Потому что Ворон любит и умеет пользоваться кортиками, а у Пса очень тяжелые кулаки…особенно, если они опускаются на чью-то голову.
Первые лучи сонного солнца тяжело и неохотно касались остывших за ночь стен. Деревья оставались стоять особняком: казалось, они неприязненно стряхивают свет с мохнатых крон. Однако, с каждым шагом Чарли, солнечные зайчики заражались энтузиазмом – от чего спрашивается? – и с остервенением наступали. Вот они пробиваются сквозь листву и падают на ровно подстриженные розовые кусты. А там выхватывают что-то белое и упрямо светят, призывая женское любопытство. Ворон, удивленно изогнув брови, сразу свернула к этим кустам и нашла…вышивку. Незаконченное лицо определенно мужского пола.
- Странно как. И кому в голову пришло такое вышивать? – она покрутила головой вправо влево, вопросительно взглянула на безмолвную стену, а потом догадалась поднять взгляд выше. Было ясно, что это нечто упало с небес. И эти небеса были на уровне колокольни, что сейчас била ровно шесть часов утра. Девушка увидела единственное окно, что выходило на ту часть дороги, где она стояла. Большое, как убедилась Ворон, попятившись. – И работный двор тут... - что-то она об этом слышала. Снова поглядев на лицо юноши в пяльце, она хлопнула себя по лбу свободной рукой. – Ну, конечно! Прекрасный принц, и все такое… Принцесса! – радость от догадки сменилась тяжелой неуверенностью. Нужно было отдать вышивание, но как? Слуги, конечно, узнают ее и доложат, совершенно точно, доложат Маргарет, ее матери. А это было крайне некстати.
Дело в том, что три года назад Чарли сбежала из дома, где имя ее звучало много женственней нынешнего, и, где готовили ее стать гувернанткой, а она…Она однажды встретила Пса, и…и завертелось. Мальчишечьи забавы, что были интереснее учения, ее собственная образованность, вызывавшая уважение у дворовых; мужская одежда с чужого плеча, скандалы, следующие за очередным не появлением дома после полуночи… В общем, решила Ворон квартироваться отдельно от матушки и двора. И теперь блудная дочь чуралась знакомых слуг и самой матери. Стыдно, ой, как стыдно было, но гордость говорила в ней: «Раз уж решилась идти, иди до конца». Вот и шла. И Ник – единственный друг, который считал ее своей младшей сестрой, помогал идти, не спотыкаясь о коряги реальности.
Отчего-то Чарли решила присвоить себе эту вещицу, на ходу пытаясь придумать лазейку, чтоб ее отдать. Хоть и не очень-то понятно, как она умудрилась оказаться здесь, в колючих ветвях кустов. Кстати о колючести: пара капель из царапин, полученных в ходе экспедиции в заросли, скатились по ладони прямо на белоснежную канву. – Черт! Че-е-е-рт! О я чертов неудачник! – вылезти, она все-таки вылезла, но чертыхалась еще с пять минут, понимая, что просто водой кровь не ототрешь, а в амбаре отродясь не было мыла. Придется идти в город, чтобы его достать. Но внезапно, на девушку напала большая лень. И солнышко приятно пригревало. Появилась мысль о сне. Так, на пару часов. Поэтому, недолго думая, она улеглась под сень хмурых от солнца деревьев, положила рядом с собой найденное и благополучно отключилась.